Архангельские зыряне по наружности в общем не отличаются какими-нибудь особыми резкими признаками от наружности русского крестьянина. Большинство из них блондины, среднего роста, крепкого, коренастого телосложения. Женщины, по-видимому, обладают несколько большим ростом сравнительно с женщинами русских деревень. Одежда зырян ничем не отличается от обыкновенного крестьянского северного одеяния: те же малицы и совики, те же рубахи, сапоги и комарники, то же отсутствие шапок в летнее время. Как на особенность, можно указать на страсть зырянок к ярким цветам одежды: красный, желтый, синий и зеленый цвета, в самых резких оттенках и крайних контрастах, составляют их любимые сочетания цветов. Укажу также на головную повязку деревенских девушек, которая, впрочем, встречается повсеместно и у русских в Печорском крае: один цветной платок (чишьян) складывается в виде узкой полосы, которою обвязывается голова вокруг верхней части лба, концы же платка завязываются сзади у затылка; таким образом повязка эта образует род венка; сверху ее повязывается обыкновенным образом, узлом сзади, другой цветной платок, который, впрочем, на работах и в жаркое время дня снимается с головы, и девушка остается лишь в венкообразной повязке.

Пробыв весьма короткое время в зырянском крае, я не могу сказать много об их нравственных свойствах, но и поверхностному наблюдателю бросаются в глаза отличительные качества зырян – гостеприимство и честность. Редко кто из них решится взять плату с проезжего за хлеб-соль или за ночлег; напротив, нужно видеть с каким удовольствием принимают они путника, с какою радостью они видят, что он не отказывается от их угощения, чтобы судить, что действительно хлебосольство их бескорыстно. Мне рассказывали местные жители, что гостеприимство среды зырян развито до того, что проезжие, нисколько не знакомые с хозяином, заходят свободное в его избу даже во время его отсутствия и не только отдыхают и обогреваются в ней, но даже пользуются пищею, которую предусмотрительно гостеприимный хозяин оставляет на всякий случай прохода или проезда путника на видном месте в своей избе. Доказательством честности зырян служит отсутствие замков и в настоящее время: все помещения, даже амбары с имуществом и хлебом запираются простым деревянным засовом. Впрочем, это относится к селениям небольшим, в населенных же густо селах, например, в Ижме, даже и замки не оберегают владельца от покраж. Косвенным доказательством честности зырян служит отсутствие в их языке коренного собственного слова, означающего понятие «воровство». По ижемскому наречию вор обозначается словом «гусьясьись», которое производится от русского же слова «гусь» (подобно выражению «вот так гусь!»). По причине честности зырян все денежные и торговые сделки заключаются с ними на честное слово, без всяких документов; достаточно зырянину сказать: «вот тед веськыдкы», - даю тебе честное слово – чтобы всякий, знающий этот народ, безусловно ему поверил.

В религиозном отношении весьма многие из зырян Архангельской губернии коснеют в расколе. Причиною этого служит как разбросанность и малонаселенность их селений, так и отдаленность их от приходских церквей…

Зырянские избы, или «керки», строятся обыкновенно на две половины, сообщающиеся между собою входными сенями, в которые ведет пристроенное с лицевой стороны крыльцо; так как эти избы в большинстве случаев устраиваются таким образом, что пол и окна находятся высоко от земли, то крыльцо это делается на столбах и к нему приделывается сбоку лесенка в несколько ступенек. Крыльцо или покрывается крышей, тоже на столбах, или же остается открытым. Левая половина избы черная – в ней живут хозяева летом и зимою, в ней приготовляют пищу, в ней берегут своих домашних животных; воздух в ней всегда спертый, удушливо-жаркий. Правая половина избы чистая, так сказать, парадная: в ней не живут, но принимают гостей; вместо лавок вы в ней встретите иногда и стулья; вместо белых столов (пызан) – столы крашеные, глиняная русская печь (пац) с лежанкой заменяется нередко голландской печью. Понятно, что такое деление изб на две половины встречается в общем, или точнее, в господствующем типе зырянских построек и что существуют от него отступления. Заднюю часть избы составляет повет, в которой держат домашний скот; на этой же повети хранятся сани, лишнее платье и имущество, посуда и проч.; ход, или, вернее, въезд на повет устроен из бревенчатой настилки, расположенной наклонно от земли вверх до широкий ворот повети. Общее впечатление, выносимое из осмотра зырянских «керок», дает основание заключать о неряшестве из содержания: грязь, покрывающая пол и стены, обилие тараканов, копоть на потолке и прочее – все это указывает на то, что зырянин не любит поддерживать чистоту в своем жилище и не заботится о ней.

Амбары, погреба и бани строятся отдельно от изб, причем последние устраиваются ближе к берегу реки и не отличаются обширностью помещения: площадь в две квадратных сажени составляет средний размер зырянской бани; по стенам внутри ее размещены скамьи и потолок, который отличается тою особенностью, что устраивается не высоко над полом, как в русских банях, а на одном уровне с лавками; в одном из углов расположена каменка. На эту до красна раскаленную каменку поливают холодную воду (горячей воды в бане не заготовляют) и в образовавшейся атмосфере пара, чада и угара парятся вениками, но не моются. Попариться в бане – любимое удовольствие зырян: в баню они ходят по несколько раз в неделю. Есть среди них такие любители, что могут пробыть в этой невыносимой жаре и чаду до 20 минут и их выводят оттуда даже силой. Летом прямо из бани большинство идет выкупаться в реке. Нужно удивляться выносливости и крепости зырянской натуры: на них не действуют страшные зимние холода, долговременное пребывание под дождем, ветром или снегом и вообще непогода; на них не действует даже ночлег во время крутого мороза в глуши лесов, наконец тот тяжелый труд и борьба с природой, которую зырянину приходится вести чуть ли не ежедневно, - все это дает основание полагать, что физическая крепость зырянского народа уже испокон века закалена в борьбе за существование и что все, кажущееся постороннему наблюдателю неестественным или непреодолимым, в жизни этого мало цивилизованного, но рабочего народа, для него самого представляется простым и естественным.